Неточные совпадения
В нем, очевидно, совершался тот переворот, который должен был заставить его смотреть на смерть как на удовлетворение его
желаний, как на
счастие.
Он скоро почувствовал, что осуществление его
желания доставило ему только песчинку из той горы
счастия, которой он ожидал.
Это была сухая, желтая, с черными блестящими глазами, болезненная и нервная женщина. Она любила Кити, и любовь ее к ней, как и всегда любовь замужних к девушкам, выражалась в
желании выдать Кити по своему идеалу
счастья замуж, и потому желала выдать ее за Вронского. Левин, которого она в начале зимы часто у них встречала, был всегда неприятен ей. Ее постоянное и любимое занятие при встрече с ним состояло в том, чтобы шутить над ним.
То, что почти целый год для Вронского составляло исключительно одно желанье его жизни, заменившее ему все прежние
желания; то, что для Анны было невозможною, ужасною и тем более обворожительною мечтою
счастия, — это
желание было удовлетворено. Бледный, с дрожащею нижнею челюстью, он стоял над нею и умолял успокоиться, сам не зная, в чем и чем.
Оставшись один и вспоминая разговоры этих холостяков, Левин еще раз спросил себя: есть ли у него в душе это чувство сожаления о своей свободе, о котором они говорили? Он улыбнулся при этом вопросе. «Свобода? Зачем свобода?
Счастие только в том, чтобы любить и желать, думать ее
желаниями, ее мыслями, то есть никакой свободы, — вот это
счастье!»
Это осуществление показало ему ту вечную ошибку, которую делают люди, представляя себе
счастие осуществлением
желания.
Видеть его было достаточно для моего
счастия; и одно время все силы души моей были сосредоточены в этом
желании: когда мне случалось провести дня три или четыре, не видав его, я начинал скучать, и мне становилось грустно до слез.
Поеду, поеду, черт возьми!» Но он вспоминал последнее посещение, холодный прием и прежнюю неловкость, и робость овладевала им. «Авось» молодости, тайное
желание изведать свое
счастие, испытать свои силы в одиночку, без чьего бы то ни было покровительства — одолели наконец.
В словах ее он чувствовал столько пьяного
счастья, что они опьяняли и его, возбуждая
желание обнять и целовать невидимое ее тело.
— А! Это расплата за Прометеев огонь! Мало того что терпи, еще люби эту грусть и уважай сомнения и вопросы: они — переполненный избыток, роскошь жизни и являются больше на вершинах
счастья, когда нет грубых
желаний; они не родятся среди жизни обыденной: там не до того, где горе и нужда; толпы идут и не знают этого тумана сомнений, тоски вопросов… Но кто встретился с ними своевременно, для того они не молот, а милые гости.
Зато лицо ее постоянно высказывало одно и то же
счастье, полное, удовлетворенное и без
желаний, следовательно, редкое и при всякой другой натуре невозможное.
Лицо Обломова вдруг облилось румянцем
счастья: мечта была так ярка, жива, поэтична, что он мгновенно повернулся лицом к подушке. Он вдруг почувствовал смутное
желание любви, тихого
счастья, вдруг зажаждал полей и холмов своей родины, своего дома, жены и детей…
И он чувствует жизнь, ее тихое течение, ее сладкие струи, плесканье… он впадает в раздумье от удовлетворенных
желаний, от полноты
счастья…
Перед ним было прекрасное явление, с задатками такого сильного, мучительного, безумного
счастья, но оно было недоступно ему: он лишен был права не только выражать
желания, даже глядеть на нее иначе, как на сестру, или как глядят на чужую, незнакомую женщину.
Через неделю Катерина Васильевна получила от него страстное и чрезвычайно смиренное письмо, в том смысле, что он никогда не надеялся ее взаимности, что для его
счастия было довольно только видеть ее иногда, даже и не говорить с нею, только видеть; что он жертвует и этим
счастьем и все-таки счастлив, и несчастлив, и тому подобное, и никаких ни просьб, ни
желаний.
Когда он кончил, то Марья Алексевна видела, что с таким разбойником нечего говорить, и потому прямо стала говорить о чувствах, что она была огорчена, собственно, тем, что Верочка вышла замуж, не испросивши согласия родительского, потому что это для материнского сердца очень больно; ну, а когда дело пошло о материнских чувствах и огорчениях, то, натурально, разговор стал представлять для обеих сторон более только тот интерес, что, дескать, нельзя же не говорить и об этом, так приличие требует; удовлетворили приличию, поговорили, — Марья Алексевна, что она, как любящая мать, была огорчена, — Лопухов, что она, как любящая мать, может и не огорчаться; когда же исполнили меру приличия надлежащею длиною рассуждений о чувствах, перешли к другому пункту, требуемому приличием, что мы всегда желали своей дочери
счастья, — с одной стороны, а с другой стороны отвечалось, что это, конечно, вещь несомненная; когда разговор был доведен до приличной длины и по этому пункту, стали прощаться, тоже с объяснениями такой длины, какая требуется благородным приличием, и результатом всего оказалось, что Лопухов, понимая расстройство материнского сердца, не просит Марью Алексевну теперь же дать дочери позволения видеться с нею, потому что теперь это, быть может, было бы еще тяжело для материнского сердца, а что вот Марья Алексевна будет слышать, что Верочка живет счастливо, в чем, конечно, всегда и состояло единственное
желание Марьи Алексевны, и тогда материнское сердце ее совершенно успокоится, стало быть, тогда она будет в состоянии видеться с дочерью, не огорчаясь.
Любезнейшая Наталья Александровна! Сегодня день вашего рождения, с величайшим
желанием хотелось бы мне поздравить вас лично, но, ей-богу, нет никакой возможности. Я виноват, что давно не был, но обстоятельства совершенно не позволили мне по
желанию расположить временем. Надеюсь, что вы простите мне, и желаю вам полного развития всех ваших талантов и всего запаса
счастья, которым наделяет судьба души чистые.
Если неприязненное
счастие отымет у вас все, что оно вам дало, — богаты пребудете во умеренности
желаний, кормяся делом рук ваших.
Я очень понимаю, что вам жаль с нею расстаться, но вспомните, что вы ее лишите
счастия, будущности, хорошего воспитания; вспомните также, что это было
желание вашего мужа.
Долго, долго лесной зверь, чудо морское не поддавался на такие слова, да не мог просьбам и слезам своей красавицы супротивным быть и говорит ей таково слово: «Не могу я тебе супротивным быть, по той причине, что люблю тебя пуще самого себя, исполню я твое
желание, хоша знаю, что погублю мое
счастие и умру смертью безвременной.
Все это я тебе говорю по непритворному
желанию тебе
счастья и успехов в жизни и молю бога об одном, чтобы ты вышел на свойственную тебе стезю.
Мать засмеялась. У нее еще сладко замирало сердце, она была опьянена радостью, но уже что-то скупое и осторожное вызывало в ней
желание видеть сына спокойным, таким, как всегда. Было слишком хорошо в душе, и она хотела, чтобы первая — великая — радость ее жизни сразу и навсегда сложилась в сердце такой живой и сильной, как пришла. И, опасаясь, как бы не убавилось
счастья, она торопилась скорее прикрыть его, точно птицелов случайно пойманную им редкую птицу.
— А
счастье… Что же? Ведь
желания — мучительны, не так ли? И ясно:
счастье — когда нет уже никаких
желаний, нет ни одного… Какая ошибка, какой нелепый предрассудок, что мы до сих пор перед
счастьем — ставили знак плюс, перед абсолютным
счастьем — конечно, минус — божественный минус.
Ходят они по сияющим площадям, по тенистым садам, между цветами и фонтанами, ходят, богоподобные, светлые, полные неописуемой радости, не знающие преград в
счастии и
желаниях, не омраченные ни скорбью, ни стыдом, ни заботой…
Снова осталась княжна один на один с своею томительною скукой, с беспредметными тревогами, с непереносимым
желанием высказаться, поделиться с кем-нибудь жаждой любви и
счастья, которая, как червь, источила ее бедное сердце. Снова воздух насытился звуками и испареньями, от которых делается жутко сердцу и жарко голове.
Сотни свежих окровавленных тел людей, за 2 часа тому назад полных разнообразных, высоких и мелких надежд и
желаний, с окоченелыми членами, лежали на росистой цветущей долине, отделяющей бастион от траншеи, и на ровном полу часовни Мертвых в Севастополе; сотни людей с проклятиями и молитвами на пересохших устах — ползали, ворочались и стонали, — одни между трупами на цветущей долине, другие на носилках, на койках и на окровавленном полу перевязочного пункта; а всё так же, как и в прежние дни, загорелась зарница над Сапун-горою, побледнели мерцающие звезды, потянул белый туман с шумящего темного моря, зажглась алая заря на востоке, разбежались багровые длинные тучки по светло-лазурному горизонту, и всё так же, как и в прежние дни, обещая радость, любовь и
счастье всему ожившему миру, выплыло могучее, прекрасное светило.
Подхалюзин. Видно, тятенька, не видать мне
счастия на этом свете! Видно, не бывать-с по вашему
желанию!
— Все — ей одной? Ну — это ваше
счастье. Только смотрите не продешевите вашего имения! Будьте благоразумны и тверды. Не увлекайтесь! Я понимаю ваше
желание быть как можно скорее мужем Джеммы… но осторожность прежде всего! Не забудьте: чем вы дороже продадите имение, тем больше останется вам обоим — и вашим детям.
Подобно весне, красота Венеции и трогает, и возбуждает
желания; она томит и дразнит неопытное сердце, как обещание близкого, не загадочного, но таинственного
счастия.
Почувствовала ли она бессознательно, что из всех баловниц и потатчиц ее ребяческим
желаниям — всех больше любит ее грубый брат, противник ее
счастия, не взлюбивший любимого ею мужа?..
На все такие предварительные условия и предъявления будущих прав жены Алексей Степаныч отвечал с подобострастием, что «все
желания Софьи Николавны для него закон и что его
счастие будет состоять в исполнении ее воли…», и этот ответ, недостойный мужчины, верный признак, что на любовь такого человека нельзя положиться, что он не может составить
счастья женщины, — мог понравиться такой умной девушке.
Через несколько времени подали самовар, позвали всю семью и молодых, Арина Васильевна, по
счастью, успела через сына попросить свою невестку, чтоб она развеселила свекра, который, дескать, не совсем здоров и как-то невесел, и невестка, несмотря да проведенную ночь без сна, несмотря на то, что на сердце у ней было нерадостно, исполнила как нельзя лучше
желание свекрови, которому, конечно, сочувствовали все и всех больше сама Софья Николавна.
Ложась, я знал, что усну крепко, но встать хотел рано, и это
желание — рано встать — бессознательно разбудило меня. Когда я открыл глаза, память была пуста, как после обморока. Я не мог поймать ни одной мысли до тех пор, пока не увидел выпяченную нижнюю губу спящего Кука. Тогда смутное прояснилось, и, мгновенно восстановив события, я взял со стула часы. На мое
счастье, было всего половина десятого утра.
— Однако не желаю вас задерживать, — сказал хорунжий, обжигаясь и допивая свой стакан. — Я как есть тоже имею сильную охоту до рыбной ловли и здесь только на побывке, как бы на рекриации от должности. Тоже имею
желание испытать
счастие, не попадутся ли и на мою долю дары Терека. Надеюсь, вы и меня посетите когда-нибудь испить родительского, по нашему станичному обычаю, — прибавил он.
Следовательно, эти
желания незаконны, а не потребность
счастия незаконна.
«Без всяких ощущений», — как будто только на свете и ощущений, что идолопоклонство мужа к жене, жены к мужу, да ревнивое
желание так поглотить друг друга для самих себя, чтоб ближнему ничего не досталось, плакать только о своем горе, радоваться своему
счастью.
Вот и первые дачи с своим убогим кокетством, чахлыми садиками и скромным
желанием казаться безмятежным приютом легкого дачного
счастья.
Но вот мало-помалу наступило безразличное настроение, в какое впадают преступники после сурового приговора, он думал уже о том, что, слава богу, теперь все уже прошло, и нет этой ужасной неизвестности, уже не нужно по целым дням ожидать, томиться, думать все об одном; теперь все ясно; нужно оставить всякие надежды на личное
счастье, жить без
желаний, без надежд, не мечтать, не ждать, а чтобы не было этой скуки, с которой уже так надоело нянчиться, можно заняться чужими делами, чужим
счастьем, а там незаметно наступит старость, жизнь придет к концу — и больше ничего не нужно.
В числе самых сильных нравственных
желаний княгини было
желание иметь детей, и она полагала, что быть матерью или отцом есть высшее
счастье человека на земле.
Кучумов. Его прямая обязанность. За обладание таким сокровищем, за то
счастье, которое вы доставили этому моржу, он обязан исполнять все ваши
желания.
Но, боже мой, как же мог я это думать? как же мог я быть так слеп, когда уже все взято другим, все не мое; когда, наконец, даже эта самая нежность ее, ее забота, ее любовь… да, любовь ко мне, — была не что иное, как радость о скором свидании с другим,
желание навязать и мне свое
счастие?..
Часто в это лето я приходила наверх, в свою комнату, ложилась на постель, и вместо прежней весенней тоски
желаний и надежд в будущем тревога
счастия в настоящем обхватывала меня.
С Екатериною воссели на престол кроткая мудрость, божественная любовь к славе (источник всех дел великих), неутомимая деятельность, знание человеческого сердца, знание века, ревностное
желание довершить начатое Петром, просветить народ, образовать Россию, утвердить ее
счастие на столпах незыблемых, согласить все части правления, и купить бессмертие делами Матери Отечества. Сей обет произнесла Монархиня во глубине души Своей, и небесный Сердцеведец даровал Ей силу для исполнения.
Повелев собраться Государственным Чинам или Депутатам из всех судилищ, из всех частей Империи, чтобы они предложили свои мысли о полезных уставах для государства, Великая говорит: «Наше первое
желание есть видеть народ Российский столь счастливым и довольным, сколь далеко человеческое
счастие и довольствие может на сей земле простираться.
Я очень ясно понял, в чем дело, и полагая, что не его, а дочь должен отдарить за труды, им понесенные, рассудил подарить Анисье Ивановне золотой перстень, который маменька, очень любя, носила во всю жизнь до самой кончины, и на нем был искусно изображен поющий петух. Полагая, что такой подарок будет приличен, сказал, право, без всякого дурного намерения:"мое главное
желание устроить ее
счастье (разумея перстнем), и если мое
счастье такое…"
— По искреннему
желанию добра Лидии Николаевне? Да чем же вы, господа, после этого меня считаете? Неужели же я менее Леонида и вас желаю
счастия моей дочери, или я так глупа, что ничего не могу обсудить? Никто из моих детей не может меня обвинить, чтобы я для благополучия их не забывала самой себя, — проговорила Марья Виссарионовна с важностию.
Вполне уверенная в
счастии своей дочери, перед которою в глубине души признавала себя виноватою, удивляясь, не понимая, как она до сих пор так мало ценила и красоту, и ангельскую доброту, и безграничную дочернюю любовь своей Наташи, — она почувствовала сама такую нежность и любовь к ней, которая мгновенно овладела всем ее существом, перед которою побледнели все ее другие
желания и привязанности, все горячие увлечения.
Если господу будет угодно благословить наше
желание и получить ваше родительское согласие, а равно и согласие любезнейшей дочери вашей, то заверяю вас клятвенным обещанием, что все дни живота моего будут направлены на то, чтобы день и ночь заботиться о том, чтоб каждое
желание Натальи Васильевны угадывать и исполнять, и все мое
счастие будет состоять в том, чтоб она была счастлива, в чем, при помощи милосердного творца, надеюсь успех получить.
Гуров, глядя на нее теперь, думал: «Каких только не бывает в жизни встреч!» От прошлого у него сохранилось воспоминание о беззаботных, добродушных женщинах, веселых от любви, благодарных ему за
счастье, хотя бы очень короткое; и о таких, — как, например, его жена, — которые любили без искренности, с излишними разговорами, манерно, с истерией, с таким выражением, как будто то была не любовь, не страсть, а что-то более значительное; и о таких двух-трех, очень красивых, холодных, у которых вдруг промелькало на лице хищное выражение, упрямое
желание взять, выхватить у жизни больше, чем она может дать, и это были не первой молодости, капризные, не рассуждающие, властные, не умные женщины, и когда Гуров охладевал к ним, то красота их возбуждала в нем ненависть и кружева на их белье казались ему тогда похожими на чешую.
Они не могли даже представить его себе в формах и образах, но странное и чудесное дело: утратив всякую веру в бывшее
счастье, назвав его сказкой, они до того захотели быть невинными и счастливыми вновь, опять, что пали перед
желаниями сердца своего, как дети, обоготворили это
желание, настроили храмов и стали молиться своей же идее, своему же «
желанию», в то же время вполне веруя в неисполнимость и неосуществимость его, но со слезами обожая его и поклоняясь ему.